«Она. Звание художника»
«Она. Звание художника» – коллективное феминистское арт-исследование, построенное по принципу аффинити-группы (affinity group). Участниками проекта были петербургская художница Маша Годованная и молодые кураторы – Ярослав Воловод и Яна Михалина. Проект реализовывался на пересечении нескольких областей: художественного исследования (artistic research), социологии искусства, визуальной социологии, искусствоведения и кураторского исследования. Наряду с изучением архивных материалов, «женской истории» Академии художеств, вопросов формирования коллекций Музея Академии со времени основания учреждения, проект «Она. Звание художника» исследует положение женщин в двух институциях, из которых состоит Академия – Института имени И. Е. Репина и Музея Академии художеств. Результаты проекта представлены в видеаудио-видео-инсталляции, расположенной в нескольких залах музея.
Рефлексии Маши Годованной, которые возникли в ходе реализации проекта «Она. Звание художника».
Академия художеств (далее — АХ) — колосс на глиняных ногах, правда, мастерски закрепленных и забетонированных. Упадет еще не скоро.
В ней много противоречий. Постоянный образ «змеи, кусающей свой собственный хвост». Производство собственных кадров, постоянное воспроизводство себе подобных. Копий с копии. Инцестуозная система, как говорил Адорно.
Академия напоминает пиратскую видеозапись голливудского фильма на кассете ВХС, давно вышедшей из употребления: от многочисленных перекопирований исчезают детали, краски, все расползается — лица, пейзажи, звуки, голоса, музыка. Все превращается в эффектное пост-модернистское произведение, достойное анализа и критической рефлексии о форме, технике, истории, традиции.
Ситуация осложняется тем, что данная копия «настаивает» на своей полной идентичности с оригиналом — мастерски снятым на 35 мм кинофильмом Золотой Эры Голливуда.
«Проблема» с Академией не в том, что она учит реалистическому искусству, которое зачастую воспринимается как консервативное, традиционалистское, а в том, что она учит мыслить консервативно. Студенты зачастую становятся «мешками с цементом, попавшими под дождь». Это касается и девушек.
В большинстве случаев в них нет полета мысли, фантазии, открытости, смелости, радикализма.
В большинстве случаев — нет критического мышления, а есть воспроизводство заученных или внушенных фраз и словосочетаний: «творец», «женщина должна быть ЗА мужем, не с переди, ни с боку, а ЗА мужчиной», «ее цель — рожать детей, его — заниматься творчеством», «нужно именно так, а не иначе», «гордость за традицию», «полезное знание», «стилистика мастерской и рука мастера», «женщина не может быть художником, она в первую очередь мать», «снизить риск интерпретации, в первую очередь должно быть красиво», «красота — вот к чему мы стремимся», «женщина должна быть красивой и женственной, а мужчина – целеустремленным и мужественным», «мужские качества и логика», «оценивать на пятерку», «уникальность Академии и ее традиций». Глядя на этих девушек и слушая их — профессионалов, отдавших 16–20 лет своей жизни обучению искусству, имеющих реальное мастерство в своих руках, знающих технологию и технику, — я наполняюсь завистью. «Мне бы так!» — думаю я. Но их взгляды на жизнь, беспомощность и инфантильность перед социальным, перед выходом из инкубатора, которым была для них Академия в течение шести лет, пугают и настораживают.
Но не похоже, что Академия готовит к реальной жизни «за стеной».
Академия создает мифы о современности, подготавливая армии преподавателей живописи и рисунка, ремесленников и «образованных жен», как говорят сами преподаватели. Проблема в том, что «солдаты» — сотни девушек-студенток не знают об их «предназначении». Или бессознательно, послушно соглашаются.
В конце концов, «воспитание» является одной из дисциплин Академии художеств наравне с живописью, архитектурой и скульптурой.
«Воспитание» — высечено и горделиво красуется на табличке во внутреннем дворике Академии. Табличку видно из многих окон. «Там должна была висеть ‘‘графика’’», — сказала одна выпускница графического факультета, смущенно улыбаясь.
Выбитый призыв к послушанию, к следованию правилам воспитания. Непослушную или непослушного всегда можно подвести к одному из окон и указать на вывеску «Смотри и подчиняйся!». Дисциплинирование взглядом, знаком.
Послушание — как задача и цель академического образования. «Будь послушной — и у тебя всё будет хорошо».
Я всегда считала, что художник — бунтарь, борец, имеющий силы для того, чтобы настоять на своем видении, поддерживающий и тренирующий себя для этой постоянной борьбы. Для художницы эти тренировки являются ключевыми.
Студентка — борец? Девушка — бунтарь? Развивать бойцовские качества в женщинах? Это нонсенс для патриархатной консервативной системы. Внушение подчинения.
Интериоризация механизмов подавления.
Soft power, «мягкая сила» — это всегда действеннее, чем открытое противостояние, чем видимые манифестации «жесткой силы» и агрессии.
Лучше бы им запрещали, не давали делать, отказывали в возможностях. Тогда механизмы подавления и исключения были бы видны. Но они завуалированы за фасадом равенства полов.
Эмоциональная окраска межличностных отношений преподавателей и студенток — выстроенная строгая иерархия, беспечность и безответственность мужского корпуса преподавателей в оценке участия студенток, уже прошедших или несущих на себе отпечаток патриархальной социализации в семье.
АХ поддерживает, а для некоторых — воспроизводит этот порядок, где гендерные роли четко маркированы, зафиксированы и предопределены, они не подлежат трансформации или пересмотру.
Консервативное общество и авторитарный порядок воспроизводятся образовательным институтом.
АХ — идеологический аппарат государства по Альтюссеру. Ее научили отрицать свой пол, но любить себя как функцию. «Я не девушка, я художник», — говорит она. Ее научили отрицать его пол, но уважать его как функцию. «Он не парень, он — художник».
Но ее не научили отрицать или подвергать сомнению роли матери и жены, «предназначения», диктуемые патриархатным консервативным обществом.
В Академии говорят: «Да, ты — художник. Твори пока. Но помни: ты — мать и жена, твоя реализация — в этом, ты — будущая хранительница очага. А производство художественных смыслов оставь нам, мужчинам. Мы лучше знаем, как надо».
Да, напрямую так не говорят. Но слова наших информанток — выпускниц Академии — выдают мастерски внушаемую на протяжении шести лет мысль.
Преподаватели-мужчины плохо себе представляют смысл того, что они транслируют.
Бывали ли они в ситуациях, когда им запрещали что-то делать из-за их пола?
Вряд ли им говорили: «Ты не можешь быть художником, потому что твое предназначение — быть отцом».
Да, их так же готовят к роли кормильца и родителя. Элен Сиксу говорила: «Патриархат вреден и для мужчин». Но в студентах воспитывают соперничество, борьбу, целеустремленность. Эти качества в Академии называют «мужскими». Студенток же учат послушанию, покладистости, смирению. Эти качества в Академии называют «женскими».
С ними просто не говорят об устройстве общества, о ролях, о давлении, о борьбе. Они ничего не знают.
Они — не конкуренты, не соперники. С ними не будут драться. Они сами не видят сильных женщин. Точнее — им не предоставляют такую возможность. Не видят, что такие женщины есть — те, что могут держать «систему в кулаке», управлять сложными процессами, производить культурные смыслы. Им рассказывают мифы о женском и мужском. Но за этим стоит борьба за власть, позиции и престиж. Удалить соперников. Не воспитывать конкурентов. Задавить творческий потенциал. Сломать индивидуальность, воспроизвести себе подобных. Воспитать послушных, зависимых, несостоятельных. Пусть ремесленничают. Пусть плодятся. А мы тут будет заниматься псевдоискусством, претендующим на канон, и удерживать свои рабочие места.
photos by Solmaz Guseynova
МАША ГАДАВАНАЯ — кіна/відэамастачка, незалежная куратарка кіна- і відэапраектаў, жыве ў Санкт-Пецярбургу (Расія).
MASHA GODOVANNAYA is a video artist, independent curator of film and video projects. Lives in Saint-Petersburg (Russia).